Путешествие на Фиджи (11)

— Сейчас мы будем пить каву,— сказал Семеса. Стало тихо. Все мужчины сели полукругом возле огромной чаши с деревянными ножками. Место у чаши занял сын Семесы — Гуру. Смуглое лицо, слегка волнистые волосы, тонкие выразительные черты лица и лукавые миндалевидные глаза умницы и плута. Гуру подмигнул нам с таким хитрым видом, будто говорил:
«Сейчас я угощу вас кавой, и вы узнаете, что это такое!»
Мужчины молча расселись вокруг чаши. Веку Ракобили начал читать какое-то заклинание. Он говорил по-фиджийски, но часто повторял английские слова «рашен пиплз» и «рашен френдз». Когда Веку делал короткую паузу, мужчины хором говорили:
— Нака!
И в следующую паузу хор вторил:
— И мала!
Кончились заклинания. На чашу положили кусок ткани и высыпали на нее белый порошок. Потом Гуру свернул ткань с порошком в узел, и Бонда начал лить ему на руки воду. Гуру мял узел, окуная его в чашу, и сквозь ткань просачивалась мутная жидкость. Бонда все лил воду, а Гуру все мял и мял узел, опустив руки в чашу. И скоро она до краев наполнилась беловатой жидкостью. Гуру зачерпнул жидкость овальной чашечкой, сделанной из скорлупы кокосового ореха, попробовал, причмокнул и подмигнул нам. Он зачерпнул еще раз и подал чашечку Семесе. Вождь торжественно подошел к нам и стал на одно колено. Затем он протянул чашечку Борису и сказал:
— Кава!
— Нака! — ответили хором мужчины.
Боря выпил каву и отдал чашечку Семесе. Мужчины сказали:
— И мала! — и три раза хлопнули в ладоши.
— Ну как? — шепнул я Борьке.
— Не понял, — ответил он.
А Семеса уже стоял на колене предо мной и протягивал чашечку.
— Кава, — сказал он.
— Нака! — отозвались мужчины. Я выпил, и они снова сказали:
— И мала! — и снова по три раза хлопнули в ладоши.
— Ну как? —толкнул меня в бок Борис. Я пожал плечами. Я и сам не знал, «как». А Семеса подавал чашечку уже следующему.
Вы пили когда-нибудь настой на древесных опилках? Нет? И не пейте — ничего хорошего. Так вот по вкусу кава напоминает чем-то древесные опилки. От первой чашечки у вас слегка немеют нёбо и язык, будто ты хватил очень крепко заваренного чаю. А потом ничего. Просто пьешь мутную водицу и ждешь, когда все это кончится. Но на местных жителей кава оказывает какое-то действие. Мы видели рабочих в порту, которые пили каву в полуденный зной, и она, по их словам, лучше всего утоляла жажду. Говорят, что кава возбуждает, как легкий наркотик, и даже пьянит.
Бонда, подсев к нам, сказал:
— Виски — это плохо. После виски человек не может стоять на ногах, а кава — хорошо. После нее хочется петь и плясать.
Мы пили каву, которую уже третий раз затирал Гуру, а Семеса как настоящий хозяин вел программу вечера. Из со¬седней деревни пришли приглашенные им музыканты. Две обычные гитары, две четырехструнные полинезийские гитарки — укулеле, ударник, аккордеон, флейта. Музыканты повесили на стенку динамик с аккумулятором, подключив его к инструментам. Семеса махнул рукой — и полилась веселая музыка ритмичного танца. Вождь вскочил и ввел в образовавшийся круг в центре хижины дочь Литию. Он взял ее правой рукой за талию и мелкими шажками пошел по кругу, требуя, чтобы все следовали его примеру. Мы тоже встали и прошлись по кругу с фиджийскими девушками. Но молодежь деревни не устраивало это важное хождение.
— Твист! — приказали девушки.
— Пусть будет твист,— согласился Семеса. И хижина тут же наполнилась синкопами. Девушки брали нас за руки, приглашая на танец. Мы не умели танцевать твист и упирались как могли. Но девушки были неумолимы. Молодые фиджийки надели на вечер самые пестрые наряды. В черных волосах каждой было по красному цветку. Некоторые из модниц напудрили свои лица и подкрасили губы. Белая пудра на темной коже делала их лица похожими на карнавальные маски. У нас был вид тоже довольно экзотичный. В подвернутых до колен брюках, босиком, в мокрых рубашках, мы напоминали рыболовов. Вертеться босиком на циновках трудно, но мы старались как могли. А оркестр все поддавал жару, и девушки, серьезные и сосредоточенные, отплясывали твист, будто исполняли очень срочную и очень важную работу.
— Хорошо,— сказал Семеса, подсаживаясь ко мне.— У нас принято, чтобы девушки приглашали гостей. У нас очень хорошие девушки.
— А что это за мелодия? — спросил я, чтобы поддержать разговор.
Оркестр играл очень популярную сейчас американскую песенку «Недалеко воскресенье».
— Это фиджийская народная песня, — сказал Семеса,— Очень старая.
Потом оркестр заиграл еще какую-то очень знакомую мелодию, и снова Семеса утверждал, что это старая фиджийская песня. В душе я сомневался, но молчал. А когда после короткой паузы оркестр грянул «А риведерчи, Рома!» и девушки продолжали усердно в такт музыке отплясывать твист, я снова спросил у вождя, что это за музыка.
— О, это тоже наша старинная песня, — ответил Семеса.
Было уже поздно, когда мы стали прощаться. И чуть ли не вся деревня вышла проводить нас до шоссе. Парни и девушки шли вместе с нами до самого порта.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11

Из книги "Вокруг света с "Зарей", автор Л.П. Плешаков. М., "Мысль", 1965 г. Стр. 109-139. Отсканировано специально для сайта www.equator.ru.

наверх